Кольца духов - Страница 92

Его рот широко открылся, закрылся, и Ури вернулся в некотором удивлении.

– Это сработает лучше, чем кража дойной козы! Им не часто предлагают подобное угощение! Они к вам валом повалят!

– Но где нам взять… Как все запутывается!

– Странно… – Взгляд Ури-Тейра был теперь устремлен в пространство. – То, что я способен видеть теперь. Больше. Меньше. По-другому. Стены точно стеклянные. Камень словно вода. Но я вижу кобольдов в их теневой форме внутри породы, и они кажутся таким плотными! Люди… вы в вашей плоти… совсем как прежде тени – искаженные, отъединенные, недостижимые. Но только не сейчас, глядя этими глазами. Так приятно увидеть вас всех еще раз. – Он улыбнулся, но тут же стал угрюмым. Все вы, кроме Вителли. Его тень плотна внутри его плоти. Плотна и темна. Его я страшусь. – Ури-Тейр испустил долгий вздох. – Ты должна торопиться. Даже в эту минуту Вителли приближается к тому, чтобы заключить твоего отца в свое кольцо. Это как поединок. И мастер Бенефорте проигрывает! А подчинив своей воле дух твоего отца, Вителли завладеет всем его могуществом и всеми знаниями. А кто усомнится в способности мастера Бенефорте возобладать над его собственными заклинаниями – твоим заклинанием, нашим заклинанием?

– Когда Вителли собирается отлить кольцо? – напряженно спросила Фьяметта. – Ты знаешь? Ты можешь сказать?

– Сегодня вечером.

– Сегодня вечером! Ах, нет! Ты можешь увидеть батюшку, говорить с ним? Скажи ему…

Но лицо Ури-Тейра болезненно исказилось, с его губ сорвалось последнее жалобное:

– Не могу больше! Прощайте… – И он, задыхаясь, упал навзничь, вновь Тейр и только Тейр. – Господи! Господи! – Он почти рыдал.

– Было больно? – с тревогой спросила Фьяметта.

– Больно? – Тейр в недоумении помотал головой, остекленевшие глаза закатывались. – Мне тошно. Ури… Ури больно. Вителли причинил ему боль.

– Нам можно пошевелиться? – спросил Тич шепотом. – Не опасно?

– Да, это кончилось, – кивнула Фьяметта. Тич выставил вперед ноги, согнулся, потянулся, а Руберта начала одергивать свои многочисленные юбки.

– Нет, – вдруг спохватилась Фьяметта, – все только начинается. А времени так мало! И все так запуталось. А солдаты Ферранте могут явиться сюда в любую минуту, и… о… – Она задрожала, почти потеряв власть над собой.

– Мы все сделаем шаг за шагом, Фьяметта, – сказал Тейр. – И последний не покажется таким уж большим, едва будет сделан первый. А какой первый? Медь. Для этого нам нужны кобольды. А для этого нам нужно… э… хм… – Он, нахмурившись, уставился на потолок.

– Не думаю, что кормилица упадет с неба, – язвительно заметила Фьяметта, проследив его взгляд. – Во всяком случае, не такая, которая охотно даст грудь мерзкому демончику из глубины камня. А мы не можем просить об этом живую душу без ее согласия. И значит, мы должны открыть, чем занимаемся. А тогда, если она не согласится, то может выдать нас…

– Ах, дети вы дети! – фыркнула Руберта, и Фьяметта обернулась к ней, удивленная сухостью ее тона.

– По-вашему, только вы одни страдаете из-за этих бед? – осведомилась домоправительница. – Солдаты Ферранте уже много дней шляются по городу, наживая ему врагов. Они ведут себя не как гвардия нового сеньора, а буйствуют, будто завоеватели. Я могу найти десяток женщин, таких несчастных, что они согласятся на куда более плохое, лишь бы нанести ответный удар. Предоставь это мне, девочка. – Кряхтя, Руберта поднялась с пола и уперла руки в бока. – Я бы и сама это сделала, но я четыре года назад согласилась стать домоправительницей твоего батюшки и перестала кормить. Да и старовата я уже для такого. Но это обязанности не для жеманниц. Не понимаю, почему девушек приучают жеманничать – тем, кто боится загрязнить свои ручки, никакая женская работа не подойдет. – Она сердито кивнула и промаршировала из комнаты с неумолимым видом.

Тич поднял брови, словно его насмешила или по крайней мере поставила в тупик ее воинственность.

– Не смей так смотреть на нее, – резко сказала Фьяметта. – Две ночи назад пьяные солдаты Ферранте надругались над ее племянницей. Схватили прямо на улице, когда ей пришлось выйти из дома, потому что им есть было нечего. И она все еще лежала в постели, рыдала, вся набитая, вся в синяках, когда я пришла туда на рассвете за Рубертой. Вся их семья вне себя.

Тич смущенно поежился. Тейр перевел дух и поднялся на ноги:

– Тич, пока ждем, давай-ка начнем укладывать дрова в печь. И перенесем туда оловянные слитки.

– Ладно. – Тич вскочил. Фьяметта поникла, совсем измученная.

– Ах, Тейр, мне кажется, будто я скатила камешек с вершины одной из ваших гор, и смотрю, как он ударился в два других камня, и они покатились, и ударили пять камней… Сегодня вечером на кого-то обрушится гора. Не на нас ли?

– На Ферранте, я уж постараюсь. – Он протянул ей руку, она сжала ее, и он поднял ее на ноги с такой легкостью, словно соломенную куклу.

Фьяметта нагнулась и взяла драгоценную книгу.

– Мне следует еще поучить заклинание. И собрать необходимые символы. Из дома нам лучше выходить пореже. Дым из печки Руберты объяснят тем, что страж стряпает себе еду, но что случится, когда мы запалим горн для отливки? Он нас выдаст.

– К тому времени скорее всего уже смеркнется, ведь полдень миновал, – заметил Тейр. И тебе необходимо немного отдохнуть.

– Да.

Теперь для половинчатых усилий и сомнений места не оставалось. Фьяметта расправила плечи. Она будет плясать на вершине этой валящейся горы или все они будут погребены под обвалом. «Да смилуется над нами Бог. Аминь».