Кольца духов - Страница 41

– Вы поставили меня в тупик, малый. Ты и Фьяметта. И пока ни молитва, ни рассудок не подсказали мне, где выход. А потому я буду еще молиться, а также отыскивать для моего бедного измученного рассудка новые предпосылки для новых поисков. Но как ты видел, мои птицы ко мне не возвращаются.

– Они – магические лазутчики? – спросил Тейр. Зеркало теперь отражало только потолочные балки.

– Таково их назначение. И во всяком случае, их постигает судьба пойманных лазутчиков. – Аббат потер морщины, глубоко залегшие между его бровями. – Амброз, ты узнал человека в красном одеянии на башне?

– Нет, отче. А вы?

– Нет… то есть чем-то он мне знаком. Но никакого имени в памяти у меня не всплывает. То ли я видел его в толпе, то ли очень давно. Что же, рано или поздно я припомню. Мои бедные голубки! – Он повернулся к Тейру. – Мне нужен более умелый лазутчик. Человек. Который сам вызвался бы. Такой, чье лицо никому в Монтефолье не известно.

Тейр посмотрел по сторонам. В келье не было никого, кроме них троих, и почему-то ему показалось, что аббат говорит это не для Амброза.

– Узнай: это опасно. Я пробовал не только птиц. И потерял одного из наших братьев.

Тейр сглотнул и сказал с усилием, так что его голос прозвучал в тихой келье неестественно громко:

– Отче, я тоже потерял брата. Что вы хотите, чтобы я сделал?

Монреале улыбнулся и хлопнул Тейра по плечу.

– Хорошо сказано! Да благословит тебя Бог, юноша. – Он откашлялся. – Нам известно, что подручные сеньора Ферранты разыскивают по всей Монтефолье людей, знающих металлы, а сам он объявил о награде, которую получит любой мастер литейщик, который теперь же явится к нему. Твой брат рассказывал о рудниках и плавильнях Бруинвальда. По-твоему, ты мог бы выдать себя за литейщика?

– Простого – да. Думаю, что выдавать себя за мастера мне долго не удалось бы.

– Сгодится и так. Я хочу, чтобы все было именно очень просто. Тебе надо только проникнуть в замок. И какую бы тебе ни поручили работу, высматривай укромные местечки, чтобы помещать там кое-какие мелкие предметы, которые я тебе дам. Там, где люди разговаривают. Там, где выставляются часовые, в обеденном зале. Если… если ты сумеешь попасть в кабинет герцога или в любую другую комнату, которой сеньор Ферранте пользуется особенно часто, это было бы лучше всего. Если бы тебе удалось передать один из них герцогине Летиции… ну, вряд ли простого литейщика допустят в башню, где заперты пленники. Но если сможешь, сделай!

– Но что это будут за предметы, отче?

– Это я должен обдумать и приготовить их. Сегодня ночью под защитой темноты и заклятия, которое я наложу, мы спустим тебя со стены. Стоит тебе отойти от монастыря, и вражеских солдат ты вряд ли встретишь. В Монтефолью постарайся войти, когда на заре откроют городские ворота.

– Зачем сеньору Ферранте нужны литейщики?

– Если бы я знал! Может быть, ты сумеешь разведать, э? Полагаю, он хочет привести в порядок пушки герцога Сандрино. Например, треснувшую бомбарду, которая разнесет бедный наш монастырь, если ее починят. Более легкие пушки все с отрядом незаконнорожденного отпрыска Сандрино в Неаполе, а то бы очи уже долбили наши стены. Кто мог предвидеть, что сейчас неподходящее время отдавать войско внаем? Они ведь даже дальше отсюда, чем папские войска. Но Милан поддерживает мир, Венеции в этом году хватает забот с турками на Адриатике, и ей пока не до Монтефольи. Лозимо же предстояло связать себя с нами узами брака. Мне следовало бы… – Монреале умок, слепо глядя на тени того, что могло бы быть. – Ну что же! – Он стряхнул с себя мрачность. – Какая у тебя есть одежда, сын мой?

Тейр развел руками:

– Только та, что на мне. Свой вьюк я потерял вчера ночью за стеной.

– Хм! Может быть, брат Амброз подыщет тебе что-нибудь не столь… деревенское у тех, кто нашел здесь убежище. Такую одежду, в которой ты больше походил бы на того, кого будешь изображать. Да, кстати… – Монреале помолчал. – Откуда у тебя это кольцо?

Тейр прикоснулся к маленькой львиной маске.

– Правду сказать, оно не мое, отче. Это кольцо мадонны Фьяметты.

– А! Это многое объясняет. – Лицо аббата просветлело. – Работа Просперо Бенефорте? Как я не догадался. Советую тебе оставить его у Фьяметты. Литейщики подобных колец не носят. Тебе не следует привлекать к себе внимание, ты понимаешь?

– Я не могу его снять, отче! – И в доказательство Тейр подергал кольцо.

– Хм? – Монреале взял левую руку Тейра и нагнулся над ней, вглядываясь. По внутренней стороне его тонзуры щетинились отрастающие волосы, но ближе к макушке начиналась лысина, гладкая и блестящая. – А-а! Заклятие истинной любви мастера Клюни, бьюсь об заклад. – Он распрямился, улыбаясь. – И оно действует.

– Разве? – сказал Тейр. – Объясните Фьяметте, она будет так довольна! Она думала, что с магией у нее ничего не получилось.

Он умолк. Заклятие истинной любви? Что это за заклятие? И как оно действует? Его охватил смутный страх. Так новое неясное томление – порождено магией? От этой мысли делалось не по себе… Да нет же! Странно, что Фьяметту у него могут отнять. Но она же ему не принадлежит! Его левая рука властно сжалась.

– Его отлила Фьяметта? Не мастер Бенефорте? Прости, но я должен посмотреть на него поближе. – Он взял руку Тейра, но не уставился на нее пытливым взглядом, а закрыл глаза. Тейр наморщил лоб. Аббат Монреале долго молчал, а когда выпрямился и открыл глаза, лицо его стало очень серьезным.

– Брат Амброз, будь добр, сходи за Фьяметтой Бенефорте.

Оставшись наедине с Тейром, Монреале скрестил руки на груди и прислонился к рабочему столу. Он задумчиво пожевывал нижнюю губу, глядя на свои сандалии. Потом пронзительно посмотрел на юношу: